Акопян А.С. "Десталинизация институтов управления как основа модернизации"

Десталинизация институтов управления как основа модернизации

Акопян А.С., доктор медицинских наук, член Бюро Исполкома Пироговского движения врачей России, вице-президент Российской медицинской ассоциации

Создание условий, при которых люди ведут себя надлежащим образом, независимо от "уровня нравственности", – центральная проблема институциональной экономики. Подавляющее большинство рядовых медицинских работников – люди, пришедшие в профессию по "зову сердца", благодаря корпоративной солидарности сумевшие сохранить доброжелательную среду взаимопомощи и человечности, исконно присущую врачебной деятельности. Эта социальная среда противостоит многим дефектам в системообразовании отрасли, сохраняя высокую привлекательность профессии. Врачебное сообщество, на мой взгляд, – наиболее благоприятная среда для организованного, справедливого и понятного социального реформирования.

Даже сaмое "долгое время" не может быть вечным. Процесс десталинизации, ставший предметом общественной дискуссии, – не только преодоление пережитков тоталитаризма в общественном сознании, но и в институтах, определяющих характер общественных отношений. Вертикализация, присущая оперативному управлению, являющаяся его родовым признаком, неизбежно вызывает к жизни феномен самоцентризма. Последний, будучи инструментом власти и связанной с ней экономики, определяет и закрепляет ригидный, демотивирующий стиль административного управления учреждениями, гасящий энергетику организаций, попытки инновационной деятельности и локальных модернизаций. Он приспособлен для войны, самосохранения, удержания, но никак не для развития. Преимущества унитарной системы частно-правового управления, практически заменившего публично-правовое, при всех ее возможностях и удобствах с управленческо-бюрократической точки зрения, в целом оборачиваются для общества слишком высокими издержками, в том числе демографическими.

Уровень психологической депрессии внутри такой вертикали сочетается с высокой зависимостью от "первых лиц", каждое из которых стремится выстраивать "собственные" цепочки из "своих" людей. Поэтому стабильность положения администраций связана исключительно с устойчивостью руководителя. Это способствует институционализации неформальных практик на основе критериев "включенности" и личной преданности. При этом особого профессионализма не требуется, необходимо лишь сконцентрировать все полномочия, от экстренной госпитализации и пропуска автомобиля сотрудника на территорию больницы, до цвета плитки и туалетной бумаги на уровне первого лица – крепкого "хозяина". По примеру "вождя всех народов", он должен "обладать огромной работоспособностью и вникать в каждую мелочь". В нереформированной социальной сфере этот механизм и стал способом замены одного "большого Сталина" на тысячи маленьких. В этом собственно и состоит суть предмета постоянных причитаний власти о нереформированности и косности социальной сферы как некоей предопределенности, богоданности.

Примитивность административных отношений, сводимая к возможности снятия и создания ограничений, компенсируется их эмоционально-психологической сложностью в качестве ответа на характер распределения собственности и прав с ней связанных. Неопределенность отношений собственности в условиях экономики властных групп является стратегией выживания, направленной на сохранение доступа к финансовым и административным ресурсам любым путем. При частно-правовом характере осуществ-ления публично-правовых отношений и полномочий, пронизывающих все современное российское законодательство и обеспечивающих безусловное доминирование власти над бизнесом, a priori исключена возможность постановки власти под контроль граждан. Власть, подконтрольная гражданам, ха-рактерна для "правового государства", но никак не для "государства законности", где управление осуществляется не на основе закона, а с помощью зако-на.

Сегодня даже верховная власть вынуждена признать утверждение в стране сравнительно "мягкого" монетократического (клептократического) авторитарно-бюрократического режима, методы управления которого соединяют власть и собственность и построены на абсолютной личной зависимости и фактическом упразднении гражданских прав и свобод. Институционально эта система восходит к большевизму как разновидности тоталитаризма, и использовавшему идеи справедливости для достижения своих утилитарных целей. Сегодня очевидно, что построение правового демократического государства в России возможно лишь на основе устранения системы большевизма (сталинизма), институциональной основой воспроизводства которой служит сам характер управления государственной собственностью в виде оперативного управления имуществом.

В такой системе деформация личности руководителя любого уровня, имеющего возможность пренебрегать правами по сути беззащитного наемно-го работника, происходит достаточно быстро. Кроме того, в ней естественным путем вырастает феномен «неопределенности привилегий». Именно размытые привилегии на основе группового инстинкта, групповой иерархии и координации стягивают госслужащих и должностных лиц, по отдельности добропорядочных и образованных, в "социальную разумную систему", работающую прежде всего на себя, и в силу своего высшего положения в стране подминающую под себя и государство и бизнес, и вообще все живое [Хай-тун, 2005].

Когда целью государственной бюрократии становится извлечение прибыли, каркас бюрократической системы неизбежно становится каркасом системы мафиозной, а власть обретает черты организованного преступного сообщества. Граница же между ними становится неразличимой. Чиновник всегда потенциально более криминогенен, чем предприниматель, поскольку мо-жет обогатиться только бесчестно. (Правда, у нас этот «неоспоримый» тезис не подтверждается ни судебной практикой, ни составом заклю-ченных, ни общественным мнением.) В силу видовых, природных особенностей человеческой личности сочетание властных и хозяйственных полномочий оказывается основой системной коррупции, носящей вполне "естественный" характер. По аналогии с эволюцией экосистем и функционированием эконо-мики "в природе имеется огромное количество видов - экологических эквивалентов, то есть таких, которые заняв сходные пищевые ниши в разных экосистемах, приобретают внешнее сходство, несмотря на отсутствие близкого родства" [Лекявичус, 2009, стр. 240].  

Биологическая эволюция принципиально отличается от эволюции социокультурной, поскольку первая представляет собой "дарвиновскую" эволюцию самовоспроизводящихся изменчивых организмов под влиянием гене-тического отбора, а вторая – много более быструю "ламарковскую" эволюцию приобретенных признаков в виде институтов и других продуктов чело-веческой деятельности, которые сами по себе, без участия людей, не воспроизводятся и не изменяются. Эволюция социокультурного фонда сводится к преобразованиям его разнородных компонентов: форм организации производства и производственных отношений, орудий труда, трудовых навыков, технологий и технических устройств, научных знаний и концепций, идеоло-гий, верований и др. [Иорданский, 2009, с. 170].

Система оперативного («ручного») управления – основная стигма и базовый элемент сталинизма, инструмент мобилизации, системы давления на людей, делающих их сервильными, послушными, управляемыми, в общем "ручными", противостоящая возможностям формирования свободной и самостоятельной личности. Как раз той, отсутствие которой сегодня заявляется как предмет озабоченности верховной власти. Для решения задач долгосрочного стратегического планирования и развития такое "ручное управление" на основе "здравого смысла" перестает работать. В обществе с растущей слож-ностью социальных систем и связей об этом даже неудобно напоминать.